Эльчин Сафарли: «Не изводите себя целью стать классиком»
Дата: 20/08/2019
Пару лет назад накануне Нового года я пришла в «Республику» на Воздвиженке, где проходила встреча Эльчина Сафарли с читателями. Несмотря на то, что я была в книжном где-то минут за 20 до начала, мне досталось скромное место у витрины с тортиками. А витрина, к слову, у самого входа.
Эльчин пришёл на встречу с небольшим опозданием: столичные пробки. Когда я следила за тем, как он говорит, как держится, то в голове промелькнули две мысли: «Когда-нибудь мы обязательно встретимся с ним за чашкой кофе» и «В один день и я проведу здесь встречу с читателям, с таким же аншлагом».
И если на моё второе желание Вселенной, судя по всему, нужно чуть больше времени, то с первым всё оказалось (к моему искреннему удивлению) проще.
Дождливым летним днём мы встретились в кофейне в центре Москвы. Не знаю, как бы так написать, чтобы вы меня поняли, но Эльчин — это человек-праздник, человек-любовь. Он моментально обезоруживает своим обаянием — и всё, что ты можешь делать, — слушать его и ловить каждое слово с распахнутыми глазами.
Мы очень о многом поговорили: от пути начинающего писателя до темы ЛГБТ. Я уверена, что интервью будет полезно и интересно не только поклонникам творчества Эльчина, но и тем, кто тоже визуализирует полный зал читателей в «Республике». А ещё я скромно надеюсь, что обрела доброго и бесконечно душевного друга в лице писателя. Но это совсем другая история.
Эльчин, расскажи о повседневной жизни. Опиши в общих чертах свой обычный день.
Не могу назвать себя публичным человеком. У меня обычная повседневность, с легкостью решаю бытовые вопросы, не люблю, когда меня узнают на улице. Хотя, признаюсь, лет в двадцать этого хотелось. В мой дом имеет доступ ну очень узкий круг людей, и мне хорошо с ними. Люблю находиться в обществе, даже чувствую в этом необходимость — каждый день выхожу на набережную, забегаю в любимую кофейню, навещаю знакомых торговцев на рынке. Могу ли назвать себя скрытным человеком? Я открыт миру, но при этом оберегаю свое пространство. Хорошо, когда человек искусства питается не сценой, а своей повседневной жизнью. Думаю, именно благодаря этому за двенадцать лет писательской деятельности я не потерял себя.
Ты ещё занимаешься чем-нибудь, кроме писательства?
Я всецело занят книгами — это не только процесс написания, но и продвижение того, что написано. Плотно участвую в процессе книгоиздания — придумываю, обсуждаю, контролирую, напоминаю. Для меня важен уровень — то, как сделан, представлен продукт, на котором указано имя Эльчин Сафарли. Я не анализирую, сколько времени занимает моё дело, потому что оно и есть моя жизнь.
Расскажи о начале писательского пути. Во сколько лет ты впервые что-то написал?
Первый текст я написал в 12 лет, его опубликовали в бульварной газетенке, мне даже выплатили гонорар (купил целый пакет булок с изюмом). Текст был о безответной любви — пошлый, странный, но чувственный. Публикация вдохновила, мама сказала, что неплохо получается, надо продолжать. Но о написании книг я тогда не думал, мне хотелось работать в газете. Поступил на журфак, в первый же день учебы устроился стажёром в известную ежедневную газету. Там проработал почти десять лет.
Твоя первая книга «Сладкая соль Босфора» вышла в 2008 году. Ты просто отправил рукопись на общую почту в «ЭКСМО» и «АСТ» — тебе довольно быстро ответили, предложили огромный гонорар (даже по нынешним временам) 8 000 долларов, и началась работа над изданием книги. Сейчас такой сценарий кажется просто сказочным. Механизм работы издательства очень поменялся, думаю, ты и сам знаешь: авансов не предлагают, а автор получает крошечный процент с продаж в виде 10-15 рублей от одной проданной копии. И с ним будут охотнее сотрудничать, если у него есть хотя бы 100к подписчиков в социальных сетях. Как думаешь, было ли то стечение обстоятельств уже почти 12 лет назад — удачей и везением? Или же раньше все функционировало иначе?
Это история и про правильно выбранную тему, и про целеустремленность, и про любовь к делу, которое совершаешь. Я не был самоуверенным автором, наоборот: куча сомнений, комплексов, но при этом — огромное желание учиться. Это качество есть во мне до сих пор, горжусь им. Учиться делу, совершенствоваться в нем, не оскорбляться, когда критикуют, равняться на профессионалов, но понимать, что у тебя свой путь, уникальный. А еще верить, визуализировать успех. Это работает.
Если не секрет: какой процент с продаж получает топовый автор сегодня? И получает ли он аванс за книгу?
Могу отвечать только за себя: я получаю аванс и мой процент с продаж достаточно высокий, но озвучивать его, согласно договору с издателем, я не имею права.
Как сам думаешь, в чем секрет твоего успеха? Ты столько лет пишешь — и каждая новая книга уходит с прилавков за считанные недели, а в книжных магазинах не протолкнуться, когда проходят встречи с читателями.
Думаю, секрет в совокупности множества факторов. Я трудолюбивый, целеустремленный, коммуникабельный, всегда готов учиться — многие молодые авторы после первого же успеха обычно задирают нос. Это не качества от рождения — столько всего пришлось в себе воспитать, раскрыть, укрепить. Я с упоением занимаюсь любимым делом, но при этом не отношусь к себе слишком серьезно — парень, это все лишь интересное путешествие, не более. Будь полезен и не ныряй глубоко!
Как ты относишься к критике твоего творчества? Были ли тяжелые моменты в начале пути, когда критика тебя ранила? Как ты с этим справлялся?
Конечно, я человек ранимый. В интернете про мои ранние тексты негативных отзывов хоть отбавляй (особенно со стороны моих земляков), но даже из них я научился извлекать пользу. Сейчас на критику (чаще всего это и не критика вовсе, набор оскорблений) я болезненно не реагирую — может, иммунитет сформировался… Она у меня вызывает азарт работать дальше, расти, не ограничиваться границами одной страны, пусть и большой. Когда твое желание сильное и в нем любовь, никакая критика тебя не может остановить.
Ты ведёшь соцсети, но делаешь это не сильно активно, мало рассказываешь о себе. Почему?
Я не люблю социальные сети. Когда глубоко в них погружаешься, теряешь связь с миром, с людьми, с той жизнью, что за окном, а она всегда ярче и интереснее, чем существование в виртуальном пространстве. Я не верю, что при современном развитии соцсетей возможно найти в этом баланс. Это скорее иллюзия. Большинство знаменитых блогеров в реальности уставшие, рассеянные люди, с бессонницей, плохим цветом лица и с кучей претензий к миру. Я сам прошел через это. Сейчас у меня есть менеджер по социальным сетям, на котором 80% работы по продвижению моих книг в интернете. Но контент мы создаём вместе.
Расскажи, как устроена твоя работа с издательством?
Это достаточно лаконичный процесс. Я дописываю историю, потом недельку отдыхаю, после чего заново к ней возвращаюсь, вычитываю. Затем отправляю рукопись редактору, она вычитывает, мы обсуждаем правки и, если есть необходимость, вводим их. Далее с моим дизайнером начинаем работу над обложкой, фотографии для неё выбираю я сам. Подписываем договор на новую рукопись, и её отправляют в производство. Как только книга уходит в печать, мы начинаем продумывать план продвижения с моими бренд-менеджерами. Что касается дедлайнов, то у меня их нет и не было.
Сейчас всё больше авторов прибегают к самиздату, даже те, у кого большая аудитория и уже был опыт работы с издательством. Появляются удобные площадки, типа Riderо и «ЛитРес: Самиздат». Как ты думаешь, почему так происходит?
Мало что знаю о современном самиздате. Предполагаю, что в России, да и в странах постсоветского пространства в целом, — это пока слабо развитая форма книгоиздания. Но совсем скоро всё может измениться. Вот, например, лучшие видеопроекты сейчас не в телевизоре, а на Youtube или других интернет-площадках.
Нередко встречается информация о том, что издательства обманывают писателей: показывают одни отчёты о продажах, но на самом деле — они другие. Сталкивался ли ты с этим?
Да, такая проблема между авторами и издательствами существует. Поэтому лучше работать через литературного агента. Он у меня прекрасный — большое везение встретить в этом деле единоверца. Кстати, с каждым годом в России всё больше авторов работают с издательствами посредством агентов. Это радует.
Если бы ты сейчас написал свою первую книгу и захотел её издать, то как бы действовал? Так же бы отправил её на общую почту издательств?
Я бы нашёл хорошего литературного агента и работал бы с издательствами через него.
Как в целом ты бы сейчас оценил российский книжный рынок? Он растёт, развивается или деградирует?
Российский книжный рынок консервативный. Потому что российский читатель в массе своей консервативный, с недоверием относящийся ко всему, что выбивается из привычной картины мира. Много уродливых обложек, плохих переводов, рукописи чаще всего плохо отредактированы. Я не могу сказать, что в целом рынок деградирует, но он всё ещё переживает переходный период.
Всегда было интересно, почему ты пишешь на русском языке? Насколько знаю, ты родился и вырос в Азербайджане.
Мама нас с братом определила в русскую школу в Баку, хотя сама выросла, сформировалась в азербайджаноязычной среде. Спасибо ей за это. Долгое время я плохо говорил на азербайджанском языке, но к двадцати годам выучил его и полюбил. Владею четырьмя языками, что для полукровки в принципе не удивительно.
Что ты чувствуешь, когда видишь свои книги на самых видных местах в магазинах? Когда приходишь на встречу с читателями, а там забитый зал?
Безусловно, радует, но я не привязываюсь к этому так называемому успеху. У меня в доме даже нет моих книг. Я люблю писать истории, они востребованы, благодарен читателю за внимание и поддержку — это для меня чудо, вот честно! Моё дело меня кормит. Всё. Глубже я не вникаю.
Как ты работаешь над книгой? Прописываешь план? Или всё держишь в голове? Стараешься дисциплинированно писать или же делаешь это по настроению? Расскажи о своём методе работы над текстом.
Талант, искра божья, безусловно, важны. Прекрасно, когда осознанные родители замечают эту искру в ребёнке с малых лет, развивают её — это редкость. Чаще мы создаем что-либо вопреки скептическому настрою родни в любом деле. Но трудолюбие и дисциплина по важности идут наравне с талантом. Многое возможно в себе воспитать, напоминаю себе об этом каждый день, когда хочется сказать «не судьба» и переложить ответственность с себя на плечи мироздания. Если воспитать в себе что-либо всё же не удаётся, значит, не сильно хочется. Значит, надо найти то дело, в котором будет интерес, желание.
Я учусь писать свои истории хоть по какому-то плану, который набрасываю в блокноте, как только начинает приходить замысел. Раньше и этого не было, поэтому мысли скакали, текст терял динамику, упругость. Да, творчество — полёт, процесс вне земной суеты, но это не должно мешать воспитывать в себе профессионализм. А профессионализм — это уважение и к себе, и к своей команде, и к потребителю. Это умение сдерживать данное слово, пусть и с небольшим опозданием (мы же не роботы!). Это умение говорить «нет» тому, что не соответствует внутреннему импульсу. Это воспитание или укрепление в себе тех качеств, которые делают тебя лучше. Нелегко, да. Но кто и где нам обещал, что будет легко?
Многие известные писатели начинали с факультета журналистики. Ты не исключение. Как думаешь, почему?
Предполагаю, это связано с тем, что профессия журналиста подразумевает постоянное общение с самыми разными людьми, ещё и с буквами связана. Вот насобирает журналист (будущий писатель) историй, отточит слог — и в полёт, где нет рамок. Так и со мной произошло.
Как ты придумывешь названия для книг?
Они приходят неожиданно, могу услышать, вычитать где угодно. Однажды я услышал, как парень в стамбульском автобусе сказал кому-то по телефону: «Когда я вернусь, будь дома» — эта фраза отозвалась во мне, и так появилось название книги. Или как-то в долгой поездке я написал любимому человеку сообщение: «Я хочу домой». Утром проснулся, перечитал переписку и вижу: вот оно — то, что искал.
«Одиночество — верный друг писателя». Согласен ли ты с этим утверждением? И если да: бывает ли тебе тяжело от одиночества? Или же ты с ним дружен?
Не согласен. Очередной стереотип. А ещё, если продолжать историю со стереотипами, то писатель обязательно должен быть шизофреником, алкоголиком или наркоманом. Освободите голову от негативных установок, проживите свою историю без сравнений. Каждый из нас уникален, мы разные, у нас разные стартовые данные. Да, писателю необходимо уединение, причем не только когда он сел писать. Но уединение — это не одиночество. Мне бывает тяжело, как и любому другому человеку (например, слесарю Ване тоже бывает паршиво). Это нормальная форма жизни — трудности надо уметь проживать мужественно.
В своей последней книге ты затронул много важных и вечных тем: прощение, груз прошлого, выбор места, где тебе хочется жить, предательство, взросление, конечно же, любовь. Хотелось бы спросить о выборе места для жизни. Порой нам хочется жить совсем далеко от семьи. Насколько знаю, ты живёшь в Стамбуле, а твоя семья — в Азербайджане. Ты никогда не чувствовал вины из-за того, что далеко от близких? Не хотелось ли тебе вернуться ближе к семье или перевезти родных в Стамбул?
Я отучил себя испытывать чувство вины. Намного важнее для меня жить в ладу с совестью и не совершать зла. У меня своя дорога жизни, люблю её. А соответствовать ожиданиям окружающих людей, пусть даже самых близких, — глупая затея. Так можно прожить чужую жизнь.
В книге «Дом, в котором горит свет» героиня говорит, что во имя любви нужно делать всё, даже уходить из семьи, если ты полюбил(а) другого человека. Ты действительно думаешь, что любовь может заканчиваться, а потом начинаться с другим человеком? Любовь — это разве не работа? Не желание двоих людей, чтобы отношения были? Или если люди расходятся, то это была и не любовь вовсе?
Чувство любви вечное, бескрайнее. Оно не может заканчиваться, пока человек живет, дышит, наблюдает, слышит. Я вижу чувство любви именно таким. Когда происходит расставание с человеком, с которым полгода или десяток лет твоя внутренняя любовь приумножалась, становилась сильнее, это не значит, что «разлюбил». Это значит, что жизнь продолжается, она меняет форму, направление. А человек, особенно из стран постсоветского пространства, тем временем ищет стабильность, мертвой хваткой цепляясь за привычное, боясь неизвестности (на самом деле — себя). Отношения двух людей, да и в целом людей между собой, — тема отдельного разговора. Скажу только, что надо быть со «своими», позволять людям не быть тобой и уходить от тех, с кем становишься хуже. Определить это можешь только ты сам, никакой «помощи зала».
В этой же книге есть глава, посвященная теме ЛГБТ. Это тема тебе близка?
Эта тема близка мне, как и любая другая, в которой мучают и убивают людей за их право на счастье. Помните фрагмент из американской декларации независимости 1776 года? «Все люди сотворены равными, Творец им дал некоторые неотъемлемые права, в числе которых жизнь, свобода и право на счастье». XXI век за окном, а проблема гомофобии все ещё сохраняет остроту, особенно в странах постсоветского пространства и исламского мира. Это пугает, потому что подобное отношение — признак невежества и дремучести и страны в целом, и одного конкретного человека. Человек рожден для счастья. И никто не может указывать, с кем ему быть счастливым.
«Дом, в котором горит свет» ты посвятил своей бабушке Анне Павловне. Расскажи немного о ней.
Мы родились в один день — 12 марта. Красивая и смелая птица. Добрая, чуткая. Многое в себе я вижу от неё. Верю, что мы обязательно ещё встретимся со всеми теми, кого любим, и с кем нас разлучила жизнь земная.
Какие книги, которые ты прочёл недавно, произвели на тебя наибольшее впечатление?
«Воспитание сердцем» Альфи Кона, «Не ко времени весна» Акрама Айлисли, «Зажги себя» Джона Рэйти и Эрика Хагермана.
Кого из современных российских авторов ты выделяешь и почему?
Уважаю Людмилу Улицкую, Дину Рубину, Татьяну Толстую, Викторию Токареву — потрясающие женщины и яркие авторы. У них многому можно научиться. И для этого совсем не обязательно быть с ними лично знакомым.
Ты занимаешься благотворительностью, помогаешь и животным, и людям. В тебе всегда была эта потребность? Или она пришла вместе с популярностью, новыми возможностями?
Мы все уйдём отсюда, смерти ещё никто не избежал. И пока я тут, хочется облегчить боль ближнего. По мере возможности. Один из способов, например, оформить ежемесячное пожертвование (хотя бы сто рублей) в благотворительные фонды, оно списывается с банковской карты, удобно. А ещё помощь — это не обязательно деньги. Быть человеком, сохранять в себе человечность, приумножать её добрыми поступками — уже большое и важное дело.
Ты уволился с работы в пиар-агентстве, когда закончил писать книгу, так как решил, что будешь писателем и впереди тебя ждёт интересный путь. Если бы ты сейчас мог вернуться в прошлое и встретить того Эльчина, который пока ещё не отправил никуда свои рукописи, что бы ты ему сказал?
Эльчин, береги себя и своё мироощущение, больше читай и чаще посещай театр, следи за тем, с кем общаешься, и укрепляй мышцы спины (улыбается.).
Наше интервью прочитает много начинающих и уже начавших авторов, которые пока могут только мечтать о том успехе, который есть у тебя. Что бы ты мог им сказать? Пожелать?
Больше читайте, чаще пишите, визуализируйте своё будущее. Это работает, знаю по себе. Ни с кем себя не сравнивайте, но будьте открыты новым знаниям, новому опыту. И ещё. Не относитесь к себе слишком серьёзно. Наслаждайтесь процессом, пусть в нём будет больше любви и полёта, не изводите себя целью стать классиком или написать книгу на века.