Девять золотых рыбок

Дата: 06/08/2019

А будущее пока не наступило, каким бы оно ни было.
Значит, остаётся только то, что сейчас.
Настоящее.
Вот и всё.

х/ф «Сломанные цветы»

Я не знаю, что значит «отпустить прошлое». Забыть о том, что было? Или помнить, но уже не испытывать никаких чувств? А, может, и помнить, и испытывать, но чётко осознавать, что прошлое прошло, — и двигаться дальше? У меня нет ответов на эти вопросы.

Когда меня спрашивают про первую любовь, то я всегда говорю, что это был муж. И вру. Мужа я встретила в 19, спустя два года — которые в совсем зелёной юности кажутся вечностью.

Последнее воспоминание о нём очень тёплое. Как чугунная батарея в школьной рекреации мрачным январским утром.

Май. Цветёт черемуха. Мы в сквере перед оперным театром. Моя голова у него на коленях. Он зачитывает мне вопросы из решебника ЕГЭ по литературе. Я делаю всего две ошибки. Меньше, чем обычно. Радуюсь.

Мы над чем-то смеялись — и оба предчувствовали конец. Я должна была уехать учиться в другой город.

Не прошло и месяца — как мы перестали общаться — и разлучил нас отнюдь не журфак.

Это была я.

Близкий друг как-то сказал, что он похож на моего мужа. Я и сама вижу общие черты, но главное — я вижу себя.

Вижу своих демонов. Вижу собственную нелюбовь. Жестокость. Резкость. Нетерпимость. Откуда это?

Он был добр ко мне. Любил по-настоящему — настолько, насколько в 16 это чувство может быть таковым. Был готов на многое. Всё, на что была готова я, — воспринимать его как должное и все обесценивать.

Помню, как накануне моего 17-го дня рождения я сказала, что хочу в подарок девять золотых рыбок.

18 марта я пришла из школы домой — и они стояли на моём столе: восемь золотых и одна — чёрная, пучеглазая. Я назвала эту рыбку Ринго, в честь Ринго Старра.

Мы не занимались сексом. Даже не целовались. И никогда об этом не говорили. Я ему рассказывала, как страдала от любви к парню подруги, и он думал, что у нас был секс.

Как-то мы надевали кроссовки в прихожей, чтобы пойти гулять с моими собаками. Я опять что-то тараторила про свою неразделенную любовь, и он неожиданно сказал:

— Я думал, у вас что-то было.

Меня возмутили его слова. Я сама не поняла своего возмущения, но ответила что-то из серии: «Нет, конечно, что ты несёшь?».

У меня к нему совершенно не было влечения. Но мне кажется, что я тогда в принципе его не могла испытывать. Если сравнивать с сегодняшним днём, то в те годы мой организм и моё сознание работали как-то иначе. Может, я была ещё ребёнком? Пусть и курящим во дворе рядом со школой, и пьющим дешёвое пиво после уроков у подруги — о своих несовершеннолетних прегрешениях я могу рассказывать вечно — но они не отменяют незрелости и наивности, а скорее её подтверждают.

Последнее время мне часто снится школа, одноклассники, сцены из той жизни — не всегда приятные. На консультациях с психологом мы вскрыли этот ящик. Было больно. Сейчас же боль приятная. Я начала многое воспоминать — и проживать заново, будучи уже взрослой. Становится намного легче.

Когда завязалась наша дружба, и даже когда меня застали врасплох этим «я думал, у вас что-то было» — у меня уже был сексуальный опыт, если его можно таковым назвать.

Мой первый поцелуй случился в 14 лет с одноклассником. Зима, турбаза, кровать у окна. Все произошло быстро и непонятно — подробности я смутно помню — лишь то, что мне это показалось скорее противным, чем приятным.

Тем же летом мы продолжили. Мне было уже 15. Неуклюжий петтинг на вечеринке, после которого остались засосы на шее, попавшие на следующий день в поле зрения родителей. Я выдумала какую-то идиотскую историю про попугая подруги (попугая, оставляющего засосы), а спустя время соврала, что это были поцелуи с ним. Родители его знали. Так было безопасно.

Мною двигало любопытство. Кто осознанно трогает чужую письку в 15 лет? Долгое время я считала себя жертвой ситуации, хотя пострадавших-то и не было, я давала на всё согласие, пусть и не активное. Но после одного сеанса с психологом из недр памяти вылезло осознание, что я тоже была инициатором. Мне хотелось внимания. Хотелось быть «крутой девчонкой».

Когда с одноклассником было покончено (симпатия нападала на нас лишь под покровом ночи, днём она сменялась на ненависть), жизнь привела меня на ещё одну вечеринку. Мне было 17. Мы пили, смеялись, а потом начали играть то ли в бутылочку, то ли просто загадывали друг другу идиотские желания. Так случился ещё один мой поцелуй. Я мало помню того парня, но мы общались в одной компании, а еще он красиво рисовал. Ощущения повторились: скорее противно, чем приятно.

С моим другом мне даже не хотелось переступать эту черту: когда душевная близость переходит в физическую. Или наоборот. У каждой истории будет свой сценарий.

Я потратила сотню часов своей жизни на разгадку этого телесно-душевного кода (так и не разгадала): да, мы придаём большое значение сексу, и любовь мало что имеет с ним общего, но при этом представить отношения, в которых нет физической близости, и все счастливы, — тоже затруднительно.

В наших отношениях не было телесных контактов, но в них было душевное родство. Позже я его испытаю вновь, с мужем, и во второй раз всё будет по-настоящему.

Поцелуи не будут противными, и мне захочется заняться любовью. Именно — захочется. Как хочется этого сейчас. Может, я просто повзрослела.

Мне больно вспоминать нас. И стыдно. Я не умею прощать (и только недавно поняла, что без этого навыка жить просто невыносимо), особенно — себя. Мне бы очень хотелось попросить у него за всё прощения и сказать, что он чудесный парень. Годами я пыталась выйти на контакт, но он этого не хотел.

Он привозил мне подарки из путешествий с родителями, поддерживал любую мою идею, даже самую безумную (например, отмечать «Ягуарами» (прости, господи) день рождения Джона Леннона в каких-то невнятных дворах), а ещё он приклеил вырезку моей первой опубликованной статьи на полку ништяков (полка, на которую ставишь всё самое крутое. Классная задумка. У меня и сейчас такая есть). Он помогал мне собирать металлические банки из-под колы, и я делала стену из них. Мне это казалось божественным арт-объектом.

Он расширил мою музыкальную эрудицию, даже посвятил песню, а я отреагировала на неё с усмешкой.

Я многое высмеивала, критиковала, обесценивала. Думая об этом, я понимаю, что была просто сукой.

Как-то я унизила его при друзьях, с которыми он давно хотел меня познакомить. Он меня невинно обнял или взял за руку, на что я сказала — громко и чётко — «убери руки, меня от тебя тошнит». Он ничего не ответил, но я видела, как ему было больно и стыдно. Тогда в наших отношениях появилась первая трещина.

А однажды он пришёл ко мне домой выпивший и поцеловал меня в щеку. Сказал, что любит. Меня после этого сильно затошнило. Не знаю, что это было, но у меня резко скрутило желудок, как если бы я стала свидетелем акта педофилии. А потом я сказала ему что-то из серии: «Ты ебанулся? Протрезвей!». Так появилась вторая трещина.

После этого мы какое-то время не выходили на связь, но потом возобновили общение. Оно стало прохладнее и сдержаннее.

Уже не было шуток, которые понимали только мы. Не было прогулок по старым дворам, которые нам казались красивыми. Не было песен, фоток, совместных приготовлений пиццы. И больше не будет.

Тот вечер у оперного театра был прощанием. Несогласованным, но сложившимся.

После — у него появится девушка, о которой я некрасиво выскажусь, что станет последней трещиной. У меня не было ревности, только язык без костей. Ведь на деле я была счастлива за него.

А после я уехала в Москву — и мне стало на всё наплевать. Позже мозг и вовсе сотрёт все из памяти. Пока в моей жизни не появятся муж и психолог.

Да, всё это прошло. И сейчас минувшие события не имеют никакого значения. Моя жизнь ушла слишком далеко от скамейки под черёмухой, кровати на турбазе и аквариума на столе. Настолько, что разглядеть все эти детали прошлого невозможно. Слишком плохая видимость. Но на психотерапии я поняла, что многое из этого так и осталось не прожитым до конца. Да ещё чувство вины плавает огромной аппетитной оливкой во всём этом коктейле.

Я уже взрослая женщина, а 17-летний подросток так и норовит показать свой характер. Оголить раны. И причинить боль первее, лишь бы не ранили его.

С этим пора завязывать, поэтому я рассказала вам про своих рыбок.

И — дорогой мой друг. Тот самый. Если ты это читаешь — мало ли, я уже не в чёрном списке, — то прости меня. Ты был чудесным другом, которого я не заслуживала. Ты многому меня научил. Привил мне вкус. Был щедр и добр ко мне. Я думаю, мы любили друг друга. Незрело, неумело — но мы учились. Только отношения с мужем мне дали понять, как я была несправедлива с тобой. Знаешь, я и сейчас бываю такой же: резкой, грубой, неблагодарной, обидчивой. Я не знаю, откуда это, а все мои попытки узнать — ознаменовались провалом. Я работаю над собой, стараюсь меняться — во многом благодаря тебе. Потому что я не хочу больше причинять боль тем, кто меня по-настоящему любит.

Я надеюсь, ты счастлив, и меня не вспоминаешь.

И если ты всё-таки это прочёл — не пиши мне. Я сгорю со стыда и умру от страха, увидев твоё сообщение.

Нужно отпускать прошлое, и я наконец-то поняла, что это значит. Ты можешь и вспоминать, и испытывать чувства, — но только управлять они тобой больше не могут. Ситуация в твоих руках. И только ты принимаешь решение: что забрать с собой, а что оставить позади.

Сейчас мне 27 лет. Сложный возраст. И вообще — сложный выдался год под этими цифрами. Опустошающий и выматывающий. Иногда хочется просто лежать. Ни на что нет сил.

А иногда кажется, что так будет всегда: бессилие, отстутсвие интереса к чему-либо ещё, кроме сна, затуманенные горизонты — как будто их в принципе и не было.

За эти пять месяцев, что я в статусе 27-летки, многое повылезало наружу. Прошлое нагнало и запрыгнуло на спину, ухватившись холодными ладонями за шею. Умерла подруга детства, с которой мы с первого класса делили одни комплексы и страхи на двоих. Последний год мы почти не общались — и мне понадобилось время, чтобы принять, что её больше нет. В голове не укладывалось — я есть, а её нет. Как это возможно?

За эти 10 лет нас всех помотало. И под всеми я подразумеваю действительно всех. Тем не менее, отпускать прошлое тяжело. В нём родители моложе, а мы — дети. Но время линейно, движение вперёд неизбежно — и там ещё есть путь. Не стоит его предавать. Ради того хорошего, что может случиться. И ради тех, кто дойти не сумел…

Незадолго до последней трещины в наших с ним отношениях, одна за другой начали умирать рыбки. Я заставала их всплывшими кверху брюшком.

Дольше всех продержался Ринго. Он умер незадолго до моего отлёта в Москву.

Авторка иллюстрации @oh_nika_nika